Очертания домов теряются в вечернем тумане, сливаясь темнотой собственных стен и уподобляясь странному единству. Подобно существу, что пало жертвой тьмы, город безмолвно взирает на мир разбитыми окнами.
Добро пожаловать в Брилл.
Гостеприимный оскал мертвецов встречает путника у дороги, молчаливо провожая его взглядом в пустынный город, где гуляет лишь ветер. Разрушенное и печальное, оно дышит туманом и редкими звуками, похожими на скрип или скрежет, встревоженный крик коней.
На окраине города, близ дороги, в один ряд с собратьями, безжизненно высится обветшалое двухэтажное здание. В его облике все вторит общему настроению города. С крыши безвольно свисают ленты подгнивших растений и грязные нити паутины. А окна в небрежном порядке, намертво заколочены досками, будто хозяин торопился уйти навсегда, но жалел своего хозяйства.
Второй этаж посматривает вниз темными глубокими глазами не заколоченных окон и будто живет своей жизнью. Не сразу замеченное, одно окно выбивается из общей картины уныния, насмешливо подмигивая тусклым желтым светом, точно очередным глазом. Наблюдает сквозь сон, следит.
Этот старый дом помнит свое имя. Над самой дверью, на плотных цепях покачивается оформленная металлом доска, высеченные буквы на ней гласят: "Тихая заводь". А приоткрытая наполовину дверь, не имеющая рукояти, заманивает в свои владения. Таверна Брилла открыта.
Густой мрак встречает посетителя за вросшей в землю дверью. Узкий коридор выдает себя лишь скрипом потревоженных поступью половиц, да холодным прикосновением стен. В темноте время тянется безмерно, и кажется, этот коридор не имеет пространства. Но он закончится, резко остановленный глухой стеной, слева от которой ощущается ниша, на локоть уходящая вглубь, и заканчивающаяся деревянным полотном. Малейший толчок приведет его в движение и не издав скрипа, таинственная дверь впустит гостя внутрь.
Внезапный и удивительный поток теплого света ворвался во мрак коридора, заставляя прищуриться и усомниться в собственных глазах. Взору открывается словно иной мир, которому неоткуда было взяться посреди всеобщего увядания. Пылающий огнем, широкий камин укутал залу томной негой света, проводя своими длинными пальцами по кончикам аккуратно расставленных столов и стульев, флиртуя со стройными подсвечниками и отражаясь блеском оконного стекла, наглухо забитого с обратной стороны. При близком рассмотрении открываются все новые, непривычные детали. Под потолком покоится люстра восьми свечей, расставленных по кругу деревянного обода, висящего на железных коротких цепях. Ее украшают нити белесой паутины, которая своим узорчатым занавесом преобразила и окна таверны. Невысокий стол и пара тощих кресел, обтянутых местами порванным красным вельветом, радуют камин своим вниманием, расположившись в приятельской беседе на изъеденной молью медвежьей шкуре напротив него. Каждый стол отмечен желтоватым человеческим черепом, местами покрытым землей. На его макушке высится горящая свеча, свет которой, играя с насыщенной тенью в глазницах, создает жуткое ощущение живости черепа, словно тот, мигая глазницами, глядит по сторонам. Все здесь движется в причудливом танце теней. Все до единой, свечи в зале зажжены, будто ее владельцы страшатся холода и темноты. И только уводящая наверх лестница напоминает о мраке, оставаясь в глубокой тени.
В самом отдалении расположилась хозяйская стойка, представляющая собой тщательно обтесанный и украшенный по краям резьбой гроб, стоящий на нескольких извивающихся металлических опорах. На самой широкой его части, близ стены, стоит высокий железный подсвечник с подтаившими свечами. Скучающая за стойкой хозяйка, улыбается, учтиво, но несколько безумно. Ее пальцы ритмично барабанят по крышке гроба длинными, заостренными на концах черными ногтями. Вся она выглядит какой-то растрепанной и нетерпеливой. Черные с проседью, призрачные, всклокоченные волосы изображают пышную, шарообразную прическу. Глаза сияют мертвенно-бледным светом, а черные губы прикрывают неровные зубы. Банши Орфина здесь всем заправляет.
В дальнем углу позади стойки заметна серая дверь, за которой слышны различные звуки, похожие на писк, шипение воды или масла, гремящую посуду и редкое, но гневное ворчание в последних выражениях на всю таверну, которых, впрочем, почти не разобрать.
Второй этаж не столь дружелюбен и встречает неразборчивой тенью, уводящей в длину коридора. Не имея свечей, здесь легко споткнуться о первое же препятствие - вздувшийся складками ковер, или, запутаться в хитросплетениях плотной паутины. Половицы не ровные и часто расходятся между собой. По обе стороны коридора расположились хрупкие двери комнат, сокрытые в темноте. Каждая комната имеет при себе небольшой набор мебели, разнящийся степенью пригодности: почти целый шкаф, обветшалая кровать с прохудившимся постельным бельем, которое раскрашено желтыми, алыми, черными пятнами грязи и крови. Однако подушки аккуратно уложены в основании кровати, скрывая прорехи в ткани и выглядывавшие из нее немногочисленные перья. В комнатах имеются и зеркала, которые составлены из множества кусочков, или являются одним цельным, не ровной формы, осколком. Зеркала в комнатах по обыкновению, плотно завешаны тканью, как и прочие зеркальные поверхности в таверне. Похоже, в "Тихой заводи" путники не часто останавливаются.
А вот и посетители! У стены близ входной двери, незаметно очутилась вешалка-скелет, замершие руки которой готовы принять на себя одежду, проявляя качество сервиса. Самое время для гостеприимства.
Отредактировано Орфина (2010-04-10 15:37:57)
