Иллюмия лениво распласталась по виверне, которая быстро несла ее над рекой, что течет между землями Ясеневого леса и Азшары. Имени речки эльфийка не знала, подумывая при случае расспросить местных и записать - знание местности лишним не будет! Вот уже показались мост и ворота орочьей столицы. Девушка выпрямилась и встряхнулась - каким бы грубым и неотесаным казался этот город ее братьям и сестрам по крови, Иллюмии он нравился.
Виверна описала круг над городом и опустилась возле старого орка на высокой башне. Как полагается звать эту башню, Иллюмия тоже не знала. Пожалуй, тут можно себя пожурить - вот уже несколько месяцев она гоняла по Калимдору, выполняя мелкие и крупные поручения, даже слетала в Громгол (где вляпалась в неприятности и подцепила заразу). Пора бы и выучить наизусть весь Оргриммар!
Иллюмия потрепала по гриве виверну, уже устроившуюся на своем.. хм, лежбище. Частенько она тут просто прыгала вниз по крышам и выступам, но сегодня вдруг почувствовала себя эльфийкой крови (ах, неужто вид прекрасного эльфа повлиял?.. так, отставить мысли о прекрасных эльфах, скоро гарем себе соберешь) и пошла пешком по спуску в башне. Навстречу то и дело проносились прекрасные ордынские морды лиц, грохоча копытами и сапогами и бряцая броней.
После проведения немалого времени верхом на виверне, Иллюмия решила повременить с таверной и отправилась в... ну как это там у орков называется? Аллея которая-то, в общем. Обойдя водоемчик, эльфийка поднялась к стойлам.
- Аа, это опять ты... - пробормотал орк, не отвлекаясь от рубки мяса. Волки за низеньким забором, уже вышколенные и послушные, нетерпеливо цокали по затвердевшей земле когтями. Эльфийка просияла и кивнула. Орк хохотнул. - Ну иди, иди повидайся со своим любимчиком.
Варрат уже стоял у ограды, навострив серые уши. Иллюмия бросила сумку наземь и принялась осторожно тискать зверя, ероша ему шерсть на загривке. Волк тихо довольно заворчал, положив морду девушке на колени.
- Ах ты ж негодяяй, ах ты ж разбойник! - приговаривала Иллюмия с улыбкой, а потом обернулась к орку. - А можно я его заберу?
Орк, естесственно, ждал этого вопроса. Девица без устали старалась завоевать доверие обитателей Оргриммара и ордынских застав, частенько заворачивала к нему, старику, чтобы помочь приглядеть за волками.
- Забирай уж. - вздохнул орк. Варрат был одним из его любимчиков, но что уж поделать, вон как к эльфийке липнет. И впрямь разбойник-негодяй. - 12 золотых за волка да 3 за доброе седло с поводьями.... - орк с усмешкой заметил, как замерла Иллюмия. - но тебе за десяток золотых отдам. Хорошо помогала, не забыл я.
С радостным воплем, насторожившим волков, эльфийка подскочила и кинулась благодарить орка.
А через полчаса она уже красовалась верхом на Варрате. Волк и сам был доволен до безобразия, высоко держал морду и важно смотрел на мимо проходящих светящимися зелеными глазами. Иллюмия же ликовала... и, ликуя, направила волка к таверне.

Варрат гордо ступал по земле и внезапно притормозил, подозрительно принюхался и повел ушами. Ушами дернула и эльфийка, приподнимая брови. Это еще что такое? И только хотела было эльфийка сделать первый выговор волку, как заметила двух тролльчат. Эээ..... што? Пацаны тем временем шустро обежали волка и грохнулись перед разбойницей наземь.
- Син-до-ра-айя-а! Нам оче-э-нь па-амащь нужна-а!
Эльфийка на всякий случай оглянулась, нет ли рядом еще какой синдорай, может, к ней обращаются.
- У деда хворь стра-ашна, надо б помогать – но тут только такая ву-мон, как ты, сгодится!
Пояснение второго тролльчонка уже начало что-то прояснять. Дед, значит, старый тролль. Неужели среди их тролльского племени не найдется никого, кто бы мог помочь? Или эти с дедом отдельно где-то живут? И почему только синдорай сгодится для помощи старому троллю? Выражения морды Варрата и лица эльфийки были одинаково офигевшими и озадаченными. Чево-чевооо?
- Поможешь, а? Дед тебе куклу подарит, да золотом наделит! Он совсем плох, не протянет долга-а.
Куклу... вуду, что ль? Ничего себе подарочки, а если меня это проклянет...а хотя золото. Видение пустого мешочка с несколькими серебряными (и всплывшее напоминание, что надо еще долг Файнэ отдавать, а до дядиного поместья в родных лесах огого сколько переться) живо пробудили в Иллюмии интерес к беде старого деда. А тут еще и второй пацан глядит на нее слезными глазками и носом шмыгает. Детей Иллюмия не любила. Не ненавидела, но и не любила, и искренне считала, что детки хороши, когда они чужие и под присмотром. И к ней не лезут.
И вот сейчас эти двое с блестящими глазками вызывали у нее смутное подозрение. Но золото! И любопытство. Варрат навострил уши, Иллюмия поникла и не спеша закурила, пока тролльчата сверлили ее взглядами.
- Ладно, чем там помочь надо? - проворчала разбойница, выдыхая сладковатый сквернопляный дым.

- Нада тебя, ву-мон! Тока тебя! Дед говаривал, у синадорая чутьё имеется врождённое, да так ты, ву-мон, помочь смогёшь. Там что-то вытащить тока надо каким-то потоком таким вот. И тада всё хорошо выйдет, дед тебя, ву-мон, одарит щедро!
Иллюмия с умилением слушала голосок тролльчонка, а Варрат вроде как расслабился, глядя на мелкающих рядом пацанов. Ну хорошо, хорошо, это по морде он расслабился, а вот пушистый роскошный хвост недовольно и недоверчиво, даже раздраженно ходил из стороны в сторону. Варрату это все как-то не нравилось, и хоть он волк был совсем молодой, да что-то напрягало зверя. И как только мальчишки оказывались очень уж близко, он клацал зубами и низко глухо ворчал.
Разбойница же размышляла. Про какой поток говорит мальчишка? Неужели про поток магии? А если да, то какая-такая хворь вызвана магией? И разве простая эльфийская путешественница, не получившая никакого магического образования, сможет тут чем-то помочь? Иллюмия слушала увлекательные рассказы тролльчонка вполуха, хотела было огрызнуться на "костлявую", но махнула рукой: тролльские женсчины тоже не шибко пухлые... В изяществе курения тауренского вождя она тоже засомневалась. Для всей культуры тауренов больше подходило слово "добротный", даже не верится, что когда-то племена кочевали по бескрайним степям. Так за болтовней пацана да эльфийскими раздумьями (и второй трубкой сквернопли) троица оказалась за воротами. С гудением пролетевший над головами дирижабль поднял ветер, и красный мелкий песок норовил попасть в глаза.
Впереди уже показалась та-самая-река-название-которой-Иллюмия-не-знала. То ли Строптивая, то ли Стремительная... Да не важно это было сейчас. Иллюмия вопросительно глянула на тролльчат:
- Ну и где ж ваш дед с бородой до пола?
Варрат негромко рыкнул, как бы намекая, что не до шуточек и не до пустой болтовни сейчас.

Волк продолжал негромко угрожающе рычать, обнажив зубы, и даже немного прижал уши. Светящиеся зеленые глаза сощурились. Иллюмия улыбнулась и похлопала зверя по загривку.
- Ну-ну, Варрат, тише. Это же дети... - успокаивающе проговорила она, наклонившись к волчьей голове и сошла на землю.
- Там, синдорая, там! - мальчишки побежали к хижине. Улыбка разбойницы стала еще отчетливее - до чего же ей нравился тролльский народ, а! Особенно эти жутковатые маски, похожие на те, которые трофеями выносили из Аманской цитадели некоторые эльфы крови. Зачем им маски - Иллюмия понять не могла, но раз им так хочется... Тролли Амани вообще не вызывали у Иллюмии особой ярости - если подумать, то это как раз эльфы вторглись на их территорию, но жить-то где-то надо! Тем более что в лесах Тирисфаля они оставаться не могли - странное безумие находило на высокорожденных и, если верить записям, тогда много эльфов погибло. Ну и да, тот тролль из команды отца - он был таким замечательным!
Старый тролль поразил эльфийку. Очень поразил. Он, верно, жил тут отшельником (да все такие тролли наверняка жили отшельниками!). Тяга троллей к украшениям давно известно, но Иллюмия внутренне содрогнулась, глядя на продетые в кожу .... на запястьях, о Солнце, на запястьях! В кожу! Кости. Однако тролль, несмотря на грозный вид и не менее грозный голос, показался разбойнице вполне дружелюбным.
- Варрат, жди здесь. - сказала она, отведя ворга в тень, отбрасываемую камнем. Варрат тревожно заскулил. Во-первых, ему совсем не хотелось расставаться с другом, а теперь уже и законной хозяйкой, а во-вторых - он чуял своим звериным чутьем, что что-то не так, совсем не так! Между тем старик отвел забавную штору, и Иллюмия зашла внутрь лачужки, на ходу оборачиваясь к троллю.
- Ну что ж, поведай мне, Зул'Таман, твою беду. - улыбнулась эльфийка. - Помогу, чем смогу. Дело-то с магией поди связано?

Пока старик, кряхтя, заходил обратно в хижину, разбойница шустро оглядлела идолы-столики, заваленные всяким на первый взгляд хламом. Руки сразу зачесались, ой как зачесааалииись... тут было столько всего любопытного, и сразу захотелось что-нибудь стащить. Ну хотя бы на память. Однако, припоминая, что тролль таки стар, клыкаст и бородат, и что все эти идолы и маски тут явно неспроста, разбойница решила, что себе дороже. Еще проклятие какое-нибудь на себя навлечет... весело будет.
А вот вид соседней комнатушки эльфийку насторожил. Сразу. Да нет, что такого, в общем-то... то ведь тролльское жилье, не надо ничему удивляться. Вот если бы тут внезапно были, скажем, беломраморные эльфийские купальни или фарфор и серебро - вот тогда да, можно бояться. Правда, воняло тут жутко, и чувствительный носик Иллюмии сильно пострадал. Она и сама химией увлекалась, но чтобы такого наварить - не бывало еще.
- Старик Таман уж чего ни испробовал, да вот говорят мне, не хватает одного…
Разбойница отвлеклась было от разглядывания комнаты, встретившись взглядом с одной из масок.. а потом с другой, и с третьей!
- Чего это тебе там не хватает? - выдохнула она, оседая на пол. Уши дернулись, заслышав вой взбесновавшегося Варрата, мечущегося у камней.
Она бы еще спросила, ведь вопросов появилась сразу целая уйма, но дыхание перехватило на миг - а потом и совсем уже стало тяжело. Тело не слушалось, а голова, кажется, начинала кружиться. Старик присел рядом с ножом наперевес, а на лезвии вместе с металлом блестела кровь. Стало действительно очень, очень страшно, потому что если что - удрать не получится. Противная слабость и не менее противная паника сковали тело. Но ничего, эльфийская разбойница Иллюмия Огненный Крест выберется откуда угодно, потому что ей есть куда и зачем идти, есть куда возвращаться.
Но старик надрезал руку сначала себе.
- Не боись, подруга, глядишь, переживёшь – оба выберемся…
- Что значит - переживешь, оба выберемся? Ты... - прохрипела девушка. Но старик вроде как не хотел причинить ей зла, ведь нет? Эльфийка мысленно пожала плечами и - выбора не было - едва протянула руку троллю.
- Делай, что надо для этих твоих ритуалов, старик! - сдавленно пробормотала она и зашлась кашлем. Легче дышать не стало, горло наоборот пересохло - то ли от беспокойного страха... то ли от любопытства, снедавшего разбойничью душу.

Птица спокойно и с достаточной долей любопытства пронаблюдала за действиями эльфийки и издала довольный звук, что-то вроде кряка: кажется, Иллюмия её изрядно забавила. Крылобег даже не заметил, как ему на шею легко накинулась петля, а с другой стороны седла подошёл тот самый эльф и тяжело вздохнул:
- Глупое ты животное! – и обратился к Иллюмии: - Спасибо вам за помощь…
Птица с интересом оглянулась на него, резко смолкшего, потом – на предмет его пристального взгляда, потом – снова на него и… припустила со всех ног с довольным воплем. Верёвка натянулась, и едва изумлённый Анаре предстал разбойничьему взгляду целиком, как его тут же рвануло следом за птицей, и он, не удержавшись, упал. Птица потащила его, он постарался вскочить, но у него ничего толкового не вышло – и потому он просто отпустил верёвку.
Поднялся он, однако, на удивление легко. Отряхнулся и обернулся на девушку: нежный взгляд, приветливая улыбка – всё как раньше. Только с последней их встречи парень заметно окреп: плечи несколько раздались, отведённые назад, обозначали незначительный рельеф груди – и хоть он так и оставался тощим мальчишкой, по сравнению с тем, что было раньше, он мог бы быть переведён в статус юноши.
Он двинулся к ней, протягивая для объятий руки и улыбаясь ещё шире:
- Аки, радость моя! Неужели это всё-таки ты!
Об улепётывающем крылобеге было забыто напрочь.

Когда разбойница обняла его, юный жрец почувствовал, как сердце ушло в пятки: в последний раз такое с ним случалось, только когда он с разбегу бросался в студёную воду озера поутру. Он нежно обнял её, не чувствуя того трепета, что был в ней раньше, но даже если его это и покоробило, он никак этого не проявил. Немного отстраняясь, чтобы видеть её глаза, он погладил её по щеке и снова улыбнулся:
- Какая же ты кошка! Гуляешь сама по себе, непредсказуема и сумасбродна, - он покачал головой, любовно вглядываясь в черты её лица. – А я, как ты помнишь, остался в Луносвете, не пошёл за учителем, и попробовал ещё раз поступить на службу. Так вот, меня взяли в академию, да сразу на второй курс. Вот это учитель у меня был… - нотка грусти прозвучала в этой фразе, но продолжил юноша более бодро: - Мне сказали, я ещё по возрасту не подхожу, но навыки мои им понравились. Вот и вышло, что я вовсе не бездарен, - подсмеялся эльф. – Взялся по твоему совету за развитие тела, истязаю себя всякого рода упражнениями. Так вот… Я ждал тебя, ждал… Но ты не приходила, - он ласково, но с тоской прищурился. – И я стал искать тебя. Выведал, где ты, пораспрашивал о тебе, узнал, что с тобой всё в порядке и – двинул искать учителя. Говорят, он где-то в Даротаре, но где, я точно не знаю. Ищу вот. Да и дело мне предложили в Огриммаре. А эта дрянь меня уже пятый раз сбрасывает, - последняя фраза явно относилась к незаметно подкравшемуся к ним из-за валунов крылобегу.
Задумчиво послушник отвёл прядь с лица разбойницы, изучил взглядом её ушко и тихо, едва слышно произнёс:
- Я очень скучал по тебе, Аки. Ты у меня из головы не выходишь.

Эльф внимательно слушал каждое её слово, и когда он услышал про Тернистую долину, брови его дрогнули в порыве нахмуриться, но послушник сдержал этот порыв. Вообще-то он был очень рад тому, что она говорила, он бы и сам из неё всё выпытал, но уже в том туманном «тогда», когда они бы сели спокойно вместе и… нет, пить он больше не будет. Ни-за-что.
- Ярмарка, - мечтательно протянул эльф. – Хотел бы там побывать, но отчего-то мне показалось, что если не найду учителя сейчас, уже никогда не встречусь с ним… Да и… да, в общем.
Мысли сбились. Она так трогательно ткнулась в его плечо, что он забыл обо всём на свете: так хотелось её прижать, укрыть, защитить ото всего и всех. Подумать только – наверное, он был для неё просто мимолётным воспоминанием, ну, сколько их, таких вот, как он? Анаре не тешил себя надеждами, что его твёрдая клятва добиться её руки хоть как-то запомнилась самой Иллюмии, ведь тогда оба были пьяны, как коты в марте, и желание разбойницы на его счёт, как ему показалось, ограничивалось очень узкими рамками. Теми рамками, которые его не устраивали – возможно, исключительно по молодости лет. Рано или поздно, считал его учитель, он вырастет и перестанет ломать свою голову пустозвонством морали и идеализма, взглянет на мир таким, какой он есть, и поймёт, что ничем он не отличается от своих сородичей…
- Я рад, что ты мне рассказала. Честно говоря, не знаю, увидимся ли мы теперь – у тебя, как обычно, много дел, а я… Думаю, мне лучше уйти. Я дождусь с тобой твоих друзей, мало ли, что тут с тобой приключится, а потом двинусь в путь.
Тяжёлый вздох, с трудом переборотое желание склониться к её губам, которые снились все долгие ночи разлуки, укоризненный взгляд на подошедшего птицекрыла.
- Слушай, Аки, - неуверенно начал послушник и закусил губу. – Я тебе про дело расскажу, конечно… Но у меня вопрос к тебе… Скажи, ты помнишь то, что было на острове? – он слегка склонил голову, изучающее её оглядел. – Не думай, ничего такого. Просто хочу знать.
Он пожал плечами в знак того, что это такая глупость, почти ничего не значащая, и всем видом показал, что расслаблен и настроен позитивно и легко. Коротко огляделся в поисках подходящего места для приземления, и в итоге пристроился прямо там, где стоял, рядом с валуном, и поднял глаза на Иллюмию.
Двигался он, как и прежде, очень грациозно, и всё ещё оставался юн и тонок, и оттого в Луносвет до сих пор соваться побаивался. На занятия он часто опаздывал, потому что так у него всегда была веская причина не останавливаться по дороге для беседы с какой-нибудь личностью вроде того этого, как его… вылетело имя из головы – и хвала Солнцу. С тех пор, как тролль Лар’джин пропал из таверны, Анаре вообще опротивел этот город.

Послушник кивнул, и на лице его не отразилось то, что всё-таки не удалось скрыть во взгляде – стоит ли описывать, что именно он почувствовал? Первая влюблённость для некоторых – шаг в новую эпоху жизни, для других – одно из самых ярких воспоминаний прошлого, для иных же – пожизненный крест, который трудно сбросить с плеч даже любимым делом, даже головокружительным романом и собственной семьёй, которые непременно приключатся в будущем. Правда, к последним в данном списке осознание приходит всегда только в достаточно зрелом возрасте, до того они умудряются неплохо водить себя самих же за нос, уверяя, что всё минуло, всё забыто.
С другой стороны, разум действительно подсказывал, что всё идёт, как должно, и нарушать ход истории значило что-то рушить в самой основе бытия. Иллюмия – вольная, как ветер, сорвиголова, такую не заставишь осесть на месте, не прельстишь тёплым домом и уютным очагом. Но с ней и не рванёшь вместе, потому что когда ты слишком тяжёл, ты будешь только в нагрузку, в досаду, будешь вечной обузой, когда на горизонте – столько приключений, столько новых друзей и горячих романов, в которых, конечно же, нет места третьему лицу. И когда в тебе нет столько огня, сколько есть в ней. Но как же он восхищался её прямотой и откровенностью: вместо того, чтобы использовать его, как делают это часто женщины, вместо долгих тяжёлых бесед и мытарств, она честно и сразу выносит вердикт. Ах, не зря он так потерял голову, ах, не зря!
Повисла короткая пауза, за которую юноша собирался с мыслями, и, улыбнувшись, как ни в чём не бывало начал рассказывать:
- В общем, поймали меня в Перекрёстке два орка. Так и так, говорят, не помешала бы помощь учёного син’дорай. Я им говорю, какой же я учёный, когда едва поступил в академию! Ну, про то, что меня вообще брать никуда не хотели, я промолчал. Так вот, они говорят, ничего, ты, главное, никому не говори, зачем мы тебя отправляем: кажется нам, что кто-то из собратьев наших, чёрной магии обученных, проворачивает дело нечистое, и его орден ихний покрывает. А ты, говорят, с магией из ушей лезящей родился, подсоби, поузнавай, а то дело грозит нехорошим чем-нибудь обернуться. Ну, я и решил помочь – если могу, чего ж не помочь?
Он взял сумку и покопался в ней: уже через мгновение он протягивал Иллюмии искусно сделанную и, судя по всему, полную табакерку и плоскую скромную коробочку, в каких обычно дарят украшения. Виновато улыбнувшись, он произнёс:
- Мне не важно, что для тебя всё это не имеет значения. Главное, что ты для меня значишь. Возьми – это твоё. Да и устал я это с собой таскать! – наигранно ворчливо добавил он и поглядел в небо: - Кстати, Аки, я тут подумал, а ты, случаем, не стала магом? Или не была ли ты им всегда – просто шифровалась, а? – послушник недоверчиво скосился на неё. – Что-то от тебя арканой так и веет. Меня бы зависть взяла, если б я был с этим чувством знаком.

После выпаленных скомканных ответов Анаре откомментировал только одно:
- Я выложил тебе, потому что ты – не никто, а мой друг, да не из Огриммара, чай…
А потом был подарок, и оглушительный вопль возрадовавшейся разбойницы. Превеликие титаны, Солнце, Аспекты и кто там ещё – как же она любила, наверное, дымить!
Она бросилась ему на шею, и по телу словно ток пробежал. Послушник мягко обнял её, осторожно прижал к себе и закрыл глаза от удовольствия, пока она не видела – он бы замурлыкал, будь он котом или друидом.
- Интересно, тебя, курилка, гоблины да гномы не путают со своими механизмами, а? – не без доли ехидства поинтересовался он – просто хотя бы для того, чтобы услышать собственный голос.
Он несколько раз провёл рукой по её спине – дружеский жест. Довольно проблематичная задача, делать это по-дружески, для того, кто женщин в своей жизни ещё толком не обнимал.
Потом она сползла ему под бок, и послушник позволил себе приобнять её за плечи. Взгляд снова стал направлен куда-то в небесную высь, на лице проявилась безмятежная улыбка, и лёгкий ветерок нечаянным порывом колыхнул прядь пшеничных волос. Рядом, с другого бока, пристраивался птицекрыл, и юный священник задумчиво потрепал его по пернатой голове, которая мельтешила перед ним в попытке заглянуть в лицо. В этот момент мысли унесли его куда-то в далёкое детство, когда деревья казались такими высокими, а трава так ароматно пахла, и можно было валяться в ней до полуночи, разглядывая крохотный социум насекомых, а потом возвращаясь домой по освещённой сиянием звёзд дороге, и дома тебя ждали любящие родители, возлагающие на тебя большие надежды… Впрочем, теперь он, наверное, докажет им, что они могут им гордиться. Ещё немного «подрасти», и можно возвращаться домой. Да, наверное, домой…
- Если тебя тоже в это ввязывали, я тебе расскажу, чем всё закончится, - тихо произнёс священник, не глядя на сидящую рядом. – Думаю, это какой-нибудь культ. Мне обещали поддержку, как только докопаюсь до истины. Видимо, считают это дело опасным. Подумать только, и они, зная это, пытались привлечь к этому девушку!
Он скосил глаза на открытый футляр, в котором красовалось ожерелье. Это была дренейская работа: украшенное алмазной пылью, так, что искрилось в солнечных лучах, в меру изящное, но не вычурное, это изделие скорее попадало под категорию подвесок. Никакой символики или магии оно в себе не несло; металл в основе являлся белым золотом (кому, как не разбойнице было это разобрать!).
- Увидел – и подумал о тебе. Приобрёл вот. Думаю, рано или поздно осяду в Дреноре, у Алдоров или Провидцев, выучусь на ювелира, сам тебе что-нибудь сделаю. Ну, а пока так. Ты прости, если неудачно подобрал – у меня со вкусом на такие вещи швах.

Послушник ласково улыбнулся, когда разбойница коснулась его щеки, а когда начала расстёгивать рубашку, вовсе отвернулся, стараясь всячески скрыть смущение.
- Я очень рад, - ответил он, - и я надеюсь, ты не из простой вежливости его одеваешь.
Неуверенная улыбка, адресованная, кажется, собственным мыслям: видно было, как он едва сдерживался, чтобы уголки губ не расползлись к самым ушам от счастья. Послушник украдкой взглянул на колье, устроившееся на груди разбойницы, пронаблюдал за её руками, вытащившими кинжал, и встретился с ней взглядом, когда она обернулась к нему.
На её слова он только кивнул: вообще-то, ему было всё равно, к Провидцам или Алдорам – в последние дни картина его мира резко менялась, и если раньше он до поросячьего визга обожал только троллей, на сегодняшний день был полностью убеждён, что орки тоже вполне сносные ребята, а уж дренеи – так вообще говорить нечего. Обстановка в Шаттрате ему не нравилась, но он тешил себя мыслью, что всё так плохо только на словах, и намеревался убедиться во всём лично. Да и учиться хотелось именно у синекожих мастеров…
Всё касательно того огриммарского дела юноша выслушал очень внимательно, ловя каждое слово и делая сразу множество выводов и предположений. Картина стала сразу яснее, даже, пожалуй, сложился кое-какой план действий. Решительно кивнув, парень ответил:
- Я не пропаду, Аки, не волнуйся. И не называй меня хорошим, это как-то… Ну, в общем, из твоих уст это звучит как извинение. Я прекрасно знаю, что я моралист, идеалист, и что это делает меня безумно скучным для таких ярких личностей, как ты, но вовсе не обязательно мне об этом напоминать, - он весело, ободряюще ей подмигнул. – А что до Калимдора, так не очень. Я долго искал учителя по Востоку, да и плыть боялся… Честно говоря, мне тяжко даются такие приключения. Хотя сейчас я чувствую себя хоть и потерянным, но всё равно – намного лучше. Может, когда-нибудь буду, как ты, рассекать по диким землям с троллями на пару…
Он произнёс это даже мечтательно, поглядев куда-то в даль и точно представив себе своё будущее путешествие. Ах, Лардж… Куда же ты запропастился, морда твоя зелёная, последняя надежда Анаре в Луносвете? И ведь как в воду канул… Неспроста. Всё-таки нужно было сразу что-то решать с тем рыцарем смерти, наверняка он свою руку приложил, мерзавец.
- А кто твои друзья, Аки? Расскажи мне о них, - обратился послушник к разбойнице, снова осторожно обнимая её за плечи. – И куда вы идёте?